"Погоня"

17

Утром Павел Скорошев проснулся с давно забытым, радостным чувством собственной значимости. Вчера жена не только выслушала его, но даже послушалась. Весь вечер они резались в карты. Перепробовали всё, что знали и умели. Всеми мыслимыми способами. Павел неизменно выигрывал. Сбой происходил в тех случаях, которые нельзя было назвать игрой: при открытой раскладке заведомо проигрышных комбинаций. Да и то – стоило чего-то не предусмотреть, оставить случайно или намеренно хотя бы один шанс, заговор Билибина срабатывал неизменно.

Полина наконец утомилась и уснула, а Павел, которому с утра не надо было подниматься на работу, еще долго бродил на цыпочках между ванной и кухней. Неопределенные, но светящиеся мечты уносили его в сказочное будущее. Радость распирала, поделиться было не с кем, и вновь Павлу представился ироничный, насмешливый «папа». Он пытался поддевать, подкалывать Скорошева, однако ничем не мог омрачить его гордости и восторга перед своей собственной персоной. Не всякому дается победа, а вот Павел Скорошев ее все-таки заслужил.

Упоение, веселье, шутки и насмешки, кажется, преследовали его и во сне, но это Павел припоминал уже смутно. Почувствовав утро, он просыпался не спеша, медленно и со смаком. По крайней мере, сегодня он мог себе это позволить!

Билибинская колода неровной стопкой с вечера лежала на столике. Скорошев осторожно взял ее, начал перебирать в руках.. Вот уж действительно – ничего особенного. Ни старины, ни древности. Обыкновенные бумажные карты советского образца. Когда же он жил, этот самый Билибин? От фамилии скорей веет девятнадцатым веком. Вот что! Надо спросить у Чука. Тем более, что и телефон есть, и не общались бог знает сколько.

…Гудков пять или шесть трубку никто не брал, наконец цвикнуло:

--Слушаю!  (До чего же заморенный голос!)

--Здорово! Не узнал?

--Почему? Узнал. Выкладывай что надумал!

--Да ты что, Шурка! Своих не узнаешь?

--Пашок? Я думал…. Ладно.

В трубке все затихло. Павел перевел дух, соображая, как перейти к главному предмету.

--Как там у тебя? – спросил, наконец, Шурик.

--Да вот, живем, - ответил Павел как можно веселее. – Я ж Нельку видел недавно.

--Видел? Угу.

--У нее и взял твой номер. Вот, позвонил!

--Хорошо, - сразу, но вяло ответил Шурка. – Значит у тебя все нормально?

--Почти! – Павел постарался, чтобы ответ прозвучал бойко. – Слушай, Шурк. А что такое билибинская колода?

--Билибинская? Ты это серьезно, или прикалываешься?

--Совсем ты не соображаешь, Саня! Мне только по межгороду прикалываться!

--Межгороду? М-м-м… Пашка! – окликнул его Шурик уже бодрее. – Продиктуй мне свой номер. Я сейчас сам наберу. А то влетит тебе наш разговорчик.

--А ты как же? – великодушно стал возражать Скорошев.

--У меня не те тарифы. Диктуй, не тяни!

Видя, что Шурка не мудрит, а предлагает по делу, Павел продиктовал свой телефон и повесил трубку. Звонок действительно не замедлил.

--Алё! Пашка, а зачем тебе вдруг понадобилась билибинская колода?

--Да тут…. На работе у нас склока была. Ничего серьезного, но… Короче, хочется дать по мозгам одному деятелю. Мнит о себе много.

--И что он рассказывал?

--Рассказывал кое-чего! Будто видел, как играли этой самой колодой. В покер. Посмотрел карты – одни. А еще раз – совсем другие!

--Ну, это он ушами хлопал. Ловкость рук! При чем здесь билибинская колода. На много его разули?

--Не спрашивал. Да и скажет он, дожидайся! Я ведь не то хотел…. Понимаешь, я ему там ответил, что никакой билибинской колоды не существует. А сам вообще про нее не слышал. Первый раз. Хочется его раздолбать. Если еще раз разговор заведет.

Шурка затих. Павел тоже оборвал треп, ждал продолжения.

--Да, Пашка! Расстроил ты меня. А я уж думал – есть зацепка. Боюсь, что ваш разговор – лажа. Но ты на всякий случай координаты этого мужичка…

--Ладно тебе, есть они у меня! Ты чего это вдруг? Неужели правда что-то серьезное? Ты же разумный человек.

--Не веришь! Во всяком случае о Билибине сведения достоверные. Он – лицо историческое.

--А кто он? – Павел на всякий случай пододвинул бумажку и фломастер.

--Миллионер. И авантюрист. Лучший игрок южной России. Почти чемпион. Победитель Еремеева.

--Шут с ним, с Еремеевым, - вклинился Павел. – Колода-то у него откуда?

--Разные версии. Или, если хочешь, гипотезы. То ли от цыган, то ли от греков. А больше считается, что он создал ее сам.

--Как это?

--По волшебству. Тайными колдовскими средствами. Ну, что ты смеешься? Важно другое – она была, ее видели. Достоверные сведения. А последний выигрыш Билибина? Огромный. Он что, с неба упал!

--А потом? – почему-то с беспокойством поспешил спросить Скорошев.

--Потом он не играл. До смерти. Колода хранилась у наследников еще лет тридцать. Они тоже не играли. А в революцию вывезли за границу.

--Да это же чепуха какая-то! – не выдержал Павел. – Кто-то что-то слышал, была и пропала.

Теперь засмеялся Чук.

--Главное-то было потом! В Великую Отечественную войну ее взял с трофеями какой-то офицер. Вернулся с фронта. Играл по притонам. Через полгода с ним боялись садиться. Тут кое-кто из стариков и докумекал, что колода у него – билибинская.

--А имя офицера неизвестно! – съязвил Скорошев.

--Известно имя! – рассердился Чук. – Только я сейчас не помню. Следствие большое было, когда его нашли.

--Его убили что ли? – Скорошеву стало не до смеха.

--А ты как думал? – теперь уже Шурик дал волю иронии. – Колода, конечно, ушла, - добавил он, помолчав. – Потом кочевала по рукам. И осела у коллекционера. А вернее сказать – тайного скупщика.

--Скупщик тоже без имени?

--Что ты привязался!? Немец он был какой-то. Гаухман или что-то в этом роде. Это же давно было! Лет двадцать он прятал колоду. А потом…

--Чук, ты прям, как сказку рассказываешь! И тут - выходит - волк…

--Если тебе не надо, зачем спрашивал. Ладно, - продолжил Шурик уже будничным голосом. – Её у него выиграл Ярцев.

--Как так выиграл? Какой Ярцев?

--Да-а! – Чукавин постарался вложить в это слово все презрение. – Оказывается, я разговариваю с молокососом. Если уж ты про Ярцева не слышал…

--Ну, прости, Чук! Ну не слышал! Что теперь со мной сделаешь. Кто такой Ярцев?

--Ярцев – первая величина в карточном мире. Король. Бывший конечно. Ты что, правда не слышал про Андрея Ярцева?

--Андрея?! Андрея Михайловича?

--Ну да! Вот видишь! Покопаешься в мозгах – все вспомнишь.

Павел замолчал. От потрясения все слова куда-то разбежались. Он сидел и, сам того не замечая, лишь открывал и закрывал рот. Шурик тоже умолк, наверное, ждал очередного вопроса.

Наконец, Скорошев спохватился, что пауза затянулась. Он тряхнул головой, припоминая сказанное:

--Погоди, погоди, Шурка! А как же это он ее выиграл? Беспроигрышную колоду!

--Тут тоже по-разному говорят. Кто-то считает, что он первый догадался, что эту колоду можно выиграть. Ну, понимаешь, не в нее играть, а саму выиграть. Как ставку.

--Ерунда. Выигрывать-то ее зачем?

--Понимаешь, - Чукавин на секунду замялся. -  Ее нельзя ни подарить, ни продать. Она всегда принадлежит своему хозяину.

--Постой, постой! Ты же говорил: она переходила.

--Ты что, совсем дурак! – разозлился Шурка.

--Как? Убивали что ли?

--Нет! В космос отправляли!

--А он, значит, выиграл! Что-то больно просто!

Чук снова хихикнул на том конце провода.

--Другие, между прочим, тоже так думают. Кажется, все было сложнее. Ярцев сочинил беспроигрышную партию. И вышел с ней против билибинской колоды. А на ней было заклятие, или там условие что ли – в случае проигрыша сила переходит на победившую колоду.

--Переходит!? – не поверил Павел. – Это уж совсем…

--Да-да! Совсем! Говорили, что Ярцев объявился не со старинной колодой, а с обычной советской. Но она всех била!

--И что он сделал?

--Ярцев? У! Тут самое интересное. Он резко сорвал огромный куш и никогда больше не играл. Лег на дно.

--Как Билибин?!

--Вот-вот. И никто эту колоду больше не видел. Ярцева тоже уже нет. А ты говоришь – карты в покере переменяются.

назад....вперед