"Погоня"

13

В шесть утра хлопнула дверь, истошный женский крик огласил квартиру. В один миг Виктория в одних узких розоватых трусиках отбросила одеяло и метнулась в прихожую. Пробудившийся было Павел стыдливо прикрылся с головой.

--Батюшки! Что же здесь творится-то?! Чуяло мое сердце, примчалась спозаранку. Всю ночь места себе не находила.

--Успокойся, мама. Ничего страшного. Всё нормально.

--Да что ж ты здесь затеяла? Ремонтировать, или сразу съезжать? – голос Натальи Павловны приближался. – Подожди, я еще глаза не закрыла.

Это было произнесено уже в комнате. Сдавленное «ах», и Павлу захотелось поглубже вжаться в матрац, а еще лучше в пол, и закрыться чем-нибудь непробойным: досками, фанерой, железом.

--Так! Еще лучше!

Обдавая студеным ветерком слетело одеяло, Скорошев невольно прижал к груди сложенные руки и сжал колени.

--Этот хоть одет, - Наталья Павловна скользнула взглядом по его плавкам. – А ты прикройся, тварь бесстыжая!

Она швырнула одеяло в лицо дочери. Виктория одним ловким движением запахнулась в одеяло, но не съёжилась, а упрямо тряхнула головой, то ли поправляя короткую стрижку, то ли принимая позу гордой независимости. Павел сполз с матраца и под беспощадными взглядами двух женщин стал натягивать одежду.

Первой молчаливого напряжения не выдержала Наталья Павловна. Она опустилась на подвернувшийся стул и всхлипнула.

--Наказанье мне за мои грехи! Вот уж ни сном, ни духом. Сама я виновата, надо было и на порог не пускать. У, воровское  отродье!

Руки Павла, застегивающие пуговицу, застыли. Вика испуганно наклонилась к матери.

--Что смотришь, гадина паршивая?! Думаешь, ты лучше? И ты той же породы. Вот она кровь-то!

Вика чуть повернула голову, теперь ее изумленные глаза рассматривали Скорошева. Что-то неясное, но нехорошее царапнуло по сердцу Павла, но тут же успокоительное облегчение выползло из тайников памяти. Как бы там ни было, к проблемам этой семейки он не имеет отношения. Ему теперь надо одеться и тихонько-вежливо отчалить.

--Да-да! Нашла с кем связаться! Если бы мне хоть чуточку, хоть краешек…. Я бы сама его на поезд посадила, афериста проклятого! Он ведь брат тебе.

Виктория вдруг выпрямилась, поправила накидку и приосанившись, неожиданно подмигнула Павлу левым глазом. Ничего не поняв, Скорошев бросил пуговицу незастегнутой. Он забегал глазами, его сумка, помнится, была где-то рядом.

--Наконец-то, мама, я это от тебя услышала.

Наталья Павловна вздрогнула, перестала шмыгать носом.

--Да ты загляни под подушку, мать!

Вика демонстративно сбросила одеяло, сама, в чем была, шагнула к подушке. Мысок узкой ступни поддел ее за угол и откинул.

Черный грузный армейский пистолет лежал на масляном пятне, уже расплывшемся на простыне. Второе пятно желтело на наволочке.

«Да, - подумал Скорошев, - действительно настоящий. Убила бы на фиг, и все дела!» Но подумал он это легко и весело. Кажется, всё закончилось!

А Виктория уже застегивала невесть откуда взявшийся на ней пестрый халатик. И вдруг скользнула к Павлу. Изящные ручки пробежали по плечам и сомкнулись на шее. Павел невольно чуть наклонился вперед, одновременно отстраняясь от ее гибкого тела. Но совсем рядом оказались глаза, искрящиеся и бешено веселые.

--Здорово, братик!

Павел оторопело почувствовал на губах прохладное скольжение чего-то очень гладкого и упругого, но всё тут же пропало. Стоя дурак дураком, он застыл в растерянности. А Вика уже обнимала мать, шутливо теребила ее за плечи. Наталья Павловна, наконец, высвободилась; за локти повернула дочь к себе.

-- У вас точно ничего не было? – недоверчиво переспросила она.

--Да ты что, ма, не видишь, чем мы занимались!

Вика раскинула руки в стороны. Наталья Павловна как будто вспомнила про разгром в квартире, покачала головой:

--Мне бы тоже хотелось знать, чем вы тут занимались.

--Для этого надо приходить вовремя, мамочка! – прощебетала Вика. Она уже полностью пришла в себя. Павел, видя, что его пока никто ни о чем не спрашивает, попятился и замер в уголке между комодом и шкафом.

--Здесь дел-то часика на три! И опять все будет на своих местах. Так и было задумано.

--Ну делайте, если задумано, - махнула рукой Наталья Павловна. – Я пойду на кухню.

Она еще раз смерила Павла взглядом с ног до головы и удалилась. Вика сразу посуровела, сверкнула глазами на Скорошева, потом принялась скатывать матрацы. Павел вздохнул, покосился на пистолет, все еще лежащий на полу. Стало ясно, что от тяжелой работы не уйти. А значит и от объяснений. Он подвигал плечами, тело после вчерашнего ломило, и с видом обреченного уперся в стенку комода, задвигая его на старое место.

Наталья Павловна недолго высидела в добровольном отшельничестве, минут через двадцать она присоединилась к молодым. Работали споро и дружно, понимая друг друга почти без слов. И странное дело: в хлопотливой беготне по квартире Павлу как-то забывалось, что сам-то он здесь совсем чужой, что с его нелепого появления не прошло и пяти суток.

И вот обе комнаты заблистали чистотой первой уборки, насколько может заблистать заставленная и перегруженная старьем квартира. А сами уборщики, еще не остывшие от суеты, уселись вокруг стола, довольно глядя друг на друга. Было время завтрака, и было не до завтрака. Приходилось с чего-то начинать отложенный разговор.

--Вот как жаль, Володя, что вы нас покидаете, - весело пошутила Наталья Павловна. – Нам как раз такого мужичка в хозяйстве не хватает.

--Да что вы! – отмахнулся Скорошев, - это только так кажется. Подумаешь хитрость – сундуки ворочать. А если что посерьезней, - он с усмешкой еще раз махнул рукой.

--А вы что, плохо зарабатываете? Специальности нет? – участливо поинтересовалась хозяйка, сходя с шутливого тона.

--Специальность? Кто же сейчас работает по специальности? – пожал плечами Павел. – Вообще у меня высшее образование. Но зарплата очень даже средняя.

--Жалко, жалко, - вмешалась в разговор Вика. – Я-то думала: братец мой – орел! Не хуже своего папочки.

Напоминание о «папочке» тяжело повисло в воздухе. И вдруг Павел разозлился. Он действительно не орел, но почему он все  время должен оправдываться? Как выяснилось, шутку над ними ушутил не его, а ее папа.

--Не орел! Зато привычки не имею над людьми подшучивать. Это по твоей части, сестричка!

--Да, да да! Я уж и забыла, как тебя разобидели. Ты знаешь, мама, Володя-то наш получил в наследство заветный ключик. И потерял! Такая жалость. Но он все равно решил, - Вика подняла над столом сжатый кулачок, воплощающий, по ее мнению, твердую решимость, - нет ключика, значит поеду, добуду замочек. И приехал почему-то к нам. А тут – облом!

Она рассмеялась коротко и зло.

--Ключик? – переспросила Наталья Павловна. – А мне вы ни про какой ключик не рассказывали.

--Он постеснялся! – ввернула Виктория.

--Помолчи! – вдруг рассердилась мать. – Андрей действительно толковал мне что-то про ключик. Совсем меня с толку сбили.

И Вика, и Павел замерли, затаив дыхание. Наталья Павловна, казалось, не обратила на это внимания. Положив локти на стол, она уставилась в постеленную на нем клеенку, будто рассматривала выцветшие узоры, и только голова ее чуть-чуть покачивалась.

--Конечно, - произнесла она тихо, - он так и говорил. «Чемодана не открывай. Приеду сам или человек от меня. С ключиком. Он всё и заберет».

--Какой чемодан? – испуганно выпалила Вика.

--Тот, серый, - мать кивнула в сторону шкафа.

--Так он же не заперт!

--Лежал наверху. Я его случайно уронила. Замок отскочил.

Павел выпрямился, вцепившись в столешницу, ему хотелось броситься к чемодану. Но он уже осознавал: в чемодане ничего нет.

--Да что в нем было-то!? – не выдержала Виктория. – Тянешь кота за хвост!

--Как что? – пожала плечами мать. – Пистолет.

--И всё? – не поверил Павел.

--Вещи, - спокойно добавила Наталья Павловна. - Три рубашки, брюки, носки, трусы, майки. Два галстука. И тетрадь с записями.

--А деньги? – прищурилась Вика.

--Никаких денег.

--Точно!? – дочь в упор посмотрела на мать.

--Если я говорю, значит не было, - твердо и категорически ответила Наталья Павловна.

Установилось унылое молчание.

--Вещи я давно раздала, - сказала она через несколько минут. – Чемодан остался.

--Записи выбросили, - как само собой разумеющееся уточнил Павел.

--Нет, лежат, - Наталья Павловна отвечала успокоено, словно выполнила тяжелый долг. – Если хотите, Володя, могу их вам даже подарить.

Она вышла из кухни, было слышно, что выдвинула ящик комода и роется в нем. Павел покосился на Вику. Та сидела с застывшей злой улыбкой, и Скорошев удивился, как он был слеп: сходство Вики с мужчиной на фотографии теперь бросилось ему в глаза!

Наталья Павловна внесла белесый хозяйственный пакет и выложила на стол большую общую тетрадь, не новую, но в хорошем состоянии. Павел, не спрашивая разрешения, тронул обложку цвета крокодиловой кожи, затем раскрыл тетрадь где-то на середке.

Вот это да! Ровные строчки разной длины заполняли те же знакомые значки: круг, треугольник, птичка и крест. Только теперь между ними стояли цифры и буквы.    

Даже Вика сбросила свою отрешенность, повернула голову и высоко подняла пушистые брови. Наталье Павловне записи эти, похоже, были знакомы, она смотрела равнодушно. Скорошев вернулся на первую страницу: там без предисловий и заголовков было то же самое.

--Записи карточных игр, - медленно проговорил Павел. – Вся тетрадь так?

Наталья Павловна кивнула и, порывшись в пакете, выложила на стол играную колоду.

--Это тоже из чемодана. Ваш отец, дети, был картежный шулер. Высшей категории.