"Погоня"

23

--Вот это да! – только и сумел сказать Павел Скорошев, с восторгом оглядевшись. Квартирка просто светилась и сверкала от собственного удовольствия. Пугающая безупречной чистотой пестрая дорожка выбегала прямо к мягкому ковру. Окно прикрыли с боков уютные шторы, тюлевая занавеска с нежными разводами приглушала бьющий через отмытые стекла полуденный свет, и уже не бросались в глаза поблекшие обои, сероватый потолок, невзрачные двери. Двери, кстати, тоже обновились, они были отмыты до тихого нежного сияния.

Павел снова покачал головой. Куда-то делись ободранная тумбочка, заляпанный стол, два колченогих стула. Уцелел только диван, но и он, задрапированный шикарным пледом, казалось возродился заново. В компанию ему неизвестно откуда взялись три мягких пуфа, столик из стекла с темным полированным деревом и даже причудливая напольная ваза.

Гардероб с полуоторванной дверкой тоже исчез; заглянул Павел в другой угол. Его заменили два шкафа поменьше, один весь в дверях и дверках с блестящими ручками, другой остекленный поверх глубокой ниши, но явно из того же комплекта. А в самом углу, на современной подставке главное украшение – телевизор. Средних размеров, зато тоже новенький.

--Что вы топчитесь, Володя, - как ни в чем не бывало позвала Наталья Павловна, - идите, я вас чайком угощу.

Скорошев, секунду помявшись, скинул башмаки и потянулся на зов, прямо в кухню. Он оказался прав, в ботинках на такой чистый пол ступить было бы кощунственно. Кухня тоже ожила: безупречная плита, на окне двойные кремовые занавесочки с переливчатой бахромой, в углу у окна – легкий белый столик и две табуреточки. Чуть ближе, на стене, аккуратная полка, а на ней уже некуда приткнуться от тарелок, чашек и даже вазочек и рюмочек.

Столик сервирован. Вот ведь тетушка, сумела подсуетиться! Всё как положено: два блюдца, на них дымящиеся чашки, две блестящие ложечки, сбоку сахарница и корзиночка со всякими крендельками и рогаликами.

Павел вошел, невольно с неудовольствием покосился в угол. Торчала там по-прежнему старая раковина и облезлый кран над ней, то есть то, что стало на этой кухне лишним.

--Присаживайтесь! Я заварила покрепче, вы ведь не возражаете.

Он покивал, не подавая голоса, растерянно улыбнулся и медленно отхлебнул ароматного чая. Нет, такого Павел явно не ждал. Квартира в Быстрореченске казалась не так далеко ушедшей от заброшенной тети Клариной конуры. Он и думал с невольной усмешкой: приедут две заробевшие квочки, когда еще освоятся. И хочешь – не хочешь, на первых порах, будут дорожить знакомством с ним – исконным столичным жителем.

--Вижу, вижу, Володя – удивлены! Думали: забьюсь, как мышка в норку и буду ждать у моря погоды. Верно?

Сама Наталья Павловна обличья не переменила. В том числе, похоже, приволокла с собой свой, видавший виды халатик. Так что на Скорошева наплыло даже на миг затмение, что он вновь вернулся в Быстрореченск. Павел напрягся, двинул лопатками, заставляя себя встряхнуться, не дать позатеряться мыслям.

--Да, эффект поразительный! – похвалил он для разбега тетушку. И тут же свернул в нужную сторону:

--Я ведь не тому удивился, как вы здорово здесь все обставили. Дело в другом. Не рано ли.

Тихая улыбка так и не сошла с узких губ Натальи Павловны, когда она слегка покачала головой.

--Теперь уже как раз. Всё ведь решено, Володя. Бумаги составлены, запущены. Максиму вашему («нашему» - поправилась она с усмешкой, махнув пальчиками) верить опасно, но все проверено. У меня есть у кого попросить помощи в таких делах. Это у нас, в деревне, я была сама себе голова. В Москве другое дело!

«Ну, вот, - подумал Скорошев, - и здесь меня решили обскакать!» Что же делается на свете!

--Вам спасибо, Володя! Как вы на такое решились, даже страшно подумать. Жена ваша, уж извините меня, сама себе враг. Не понимает, где ее счастье.

--Не хочу я об этом, тетя Наташа! – поспешно выпалил Павел и судорожно сглотнул. Он поздно сообразил, что оговорился, впервые назвав так Наталью Павловну.

Она кокетливо повела глазками, но воздержалась от замечаний.

--Хотите верьте, хотите нет, а я в конечном счете даже рад. Серьезно, без всяких шуток. Ведь мог и наговорить всякое, мол, старался специально ради вас. Ну, или там, чтобы непременно, любой ценой, сдержать слово. Так ведь говорят в подобных случаях. Вы не согласны?

Наталья Павловна лишь слегка пожала плечами.

--Нет! – воодушевился Павел. – Пора было, к чертям, распутаться с этой паутиной. Не хочет, как хочет, пусть живет сама. А так – тоже не жизнь.

--А вы уверены? Это окончательно? – участливо спросила тетушка Наталья, подливая Павлу еще чаю.

--Я уверен только в одном: хоть комнатенка, да моя будет! Без всяких новых передвижек, дележек. Делить там больше нечего.

--Жить-то вот только вам, - запнулась Наталья Павловна, подбирая слова. – В одной комнате, да еще тетя ваша невменяемая….

«Так! – подумал Павел. – Начинается самая главная часть разговора. До чего-то договорится сегодня тетушка?»

--Не всё так мрачно, - сказал он вслух. – Полина пока меня не гонит. Вернее, вообще не гонит. Да и бессмысленно сейчас. Скоро эти выезды, переезды…. А дальше поглядим. Вам ведь тоже предстоит, - он показал в разные стороны большими пальцами обеих рук.

--Нам? – удивилась Наталья Павловна. – Нам-то какая проблема? Я комоды сюда тащить не собираюсь.

--Это я понял, - усмехнулся Павел. – Хотя и казалось – наоборот….

--Мало ли, что вам казалось. Нынче уж скрывать нечего, могу я вам сказать всё, как есть.. Давно собиралась переселяться. Только вот, год за год, а денег всё – пшик! По вашим меркам московским. Хорошо – само собой решилось, тратиться не надо. Вот и позволила себе на радостях. Хоть раз в жизни недельку-другую пожить без оглядки. А заодно и для дочки постараться.

--В общем-то, конечно, - осторожно согласился Павел. – Я удивился только, что всё так быстро. Или Вику ждете?

--Жду, - Наталья Павловна подняла глаза. – Хотите спросить, когда она приедет? Приедет!

«Так! – Павел даже прищурился, услышав уклончивый ответ. – Темнит старая!» Вслух он еще раз поддакнул:

--Я понимаю. Собраться надо. Да и вещи там: что продать, что раздать. Не бросишь же.

--Это Вика не бросит?! – Наталья Павловна рассмеялась. – Вы ее позабыли, как видно. Позабыли, позабыли. Между прочим, - тетушка вдруг глянула строго, - гораздо лучше будет, если вы ее действительно позабудете.

Павел все-таки отпрянул.

--Послушайте, послушайте, Володя, не горячитесь. Не думайте, что я как мать. Я хорошо знаю свою дочку! Если вы рассчитываете на что-то такое, - она снова глянула ему в глаза. От такой откровенности Скорошев смутился.

--Сразу – рассчитываете! – пробурчал он. – Вы что думаете, что в тот раз, у вас дома….

Наталья Павловна тронула его за руку.

--Я не о том с вами разговариваю. Было, не было – теперь дело прошлое. А наперед я вас  искренне предостерегаю!

--Не очень лестный отзыв о собственной дочери, - решился все-таки съязвить Скорошев.

--Моя дочь не пропадет, - вздохнула Наталья Павловна. – А вот вы…. Совсем не думаете о своем будущем. Тянет вас какая-то нелегкая неизвестно куда. Мало семейных передряг – еще карты эти у вас. Как бес попутал.

--Зачем же вы мне их отдали?

--А что в них ценного? Карты и карты! Кстати, зря вы верите в их колдовские чары. Если хотите играть – лучше не пробуйте.

--Вы что-то про них знаете.

--Не глупите, Володя. Вы серьезный мужчина, совсем не из той публики. Оставьте это.

--Нет, вы что-то скрываете! Признайтесь, отец… Андрей Михайлович рассказывал что-нибудь о билибинской колоде?

--Андрей!? Да вы совсем обалдели. Простите. Андрей вообще мало что рассказывал. Тем более о своих делах. Я же говорю, вы не из той породы.

--Ну вот, и поговорили, - Скорошев отодвинул чашку с блюдцем, положил рядом ложечку. – Как вы устроились – я поглядел, помощь моя вам не требуется. И всё остальное понятно: в карты мне играть не надо, Вику видеть – тоже не надо. К вам, наверное, тоже больше не заглядывать. Или можно?

--Эх, Володя, Володя! Зачем вы так, на горячую голову. Сами подумайте, когда успокоитесь. Увидите, ничего обидного я не сказала. А насчет того, чтобы ко мне заглядывать? Разве ж я против. Мне самой не так одиноко. Вот только…

--М-м! Значит «только» все-таки есть! – подхватил Павел. – И что же это, интересно?

--Как что? Недолго мне здесь обитать. Викуся моя, наверняка, одна жить захочет.

--То есть как это – одна! – Павел даже отодвинулся на табуретке. – А вас что же? На улицу?

--На улицу – это конечно крайности. До такого не дойдет. Но все равно, - Наталья Павловна чуть приподняла и снова опустила плечи, - куда-нибудь подальше.

--Не может быть! С вами, с матерью…

--Это для вас дико. А я уже ничему не удивляюсь.

Павел неловко встал. Разговор вдруг принял такой оборот, что ему сделалось ужасно неуютно. Поднялась и хозяйка. Волей-неволей Скорошев попятился к выходу, забормотал совсем уже неуместные слова, вроде пожелания здоровья и, никем не удерживаемый, выскользнул за дверь.

Признания тетушки, поверенные ему ни с того, ни с сего, оставили мутный след. Уже на улице Павел старательно вздохнул полной грудью. Он был рад, что выбрался на свежий воздух. Вечер еще не наступил, прозрачное светлое небо и ласковое солнышко постепенно успокаивали.

«Что я в самом деле переполошился? – подумал он недоуменно. – Сами разберутся. Тетка тоже пройдоха не из последних. Друг друга стоют. Найдет куда пристроиться, меня не спросит».

Он зашагал быстрее, до остановки еще было далеко.

«Значит, Вика одна жить собирается?» - подумалось ему с усмешечкой. Интересно, интересно. Надо бы посмотреть, что из этого получится.

назад....вперед